ГЛАВА 17
Трах! Это было как падение в ванну с паром, и "падение" было самым
подходящим словом для этого. Горячие облака испарения поднимались вокруг
нас, и невидимая поверхность могла быть в десяти метрах или десяти милях под
нами.
-- Включи свой гравитатор, -- крикнул я, -- мой остался в
несуществующем девятнадцатом веке.
Возможно, мне не надо было орать, потому что Анжела включила прибор на
полную мощность на подъем и выскользнула из моих нежных объятий, как угорь.
Я бешено вцепился в ее ногу обеими руками -- где-то поверх башмака цельного
скафандра -- эта часть быстро стала растягиваться.
-- Я бы хотела, чтобы ты не делал этого! -- крикнула она мне.
-- Полностью с тобой согласен, -- бессвязно пробормотал я сквозь плотно
сжатые губы.
Комбинезон начал вытягиваться и вытягивался до тех пор, пока ее нога не
стала вдвое длиннее нормальной величины, и я стал подпрыгивать вверх, а
затем вниз, как будто висел на резинке. Я быстро посмотрел вниз, но там был
виден только сплошной туман. Материал космического костюма прочен, но он
никогда не был рассчитан на такое растяжение, -- что-то надо было делать.
-- Прекрати подъем! -- крикнул я, и Анжела мгновенно отреагировала.
Мы были в свободном падении, и, как только движение замедлилось, нога
скафандра сократилась и швырнула меня вверх, в объятия Анжелы.
-- Хм!.. -- только и сказал я.
Она взглянула вниз и, взвизгнув, вновь включила гра-витатор на полную
мощность. На этот раз я не был готов к этому и посему выскользнул из ее
объятий и падал теперь по направлению твердого ландшафта, внезапно
открывшегося внизу.
За те доли секунды, что были мне отпущены, я сделал то немногое, что
мог. Распластавшись в воздухе, широко расставив руки и ноги, я постарался
приземлиться прямо на спину. И почти добился этого до удара. Все потемнело,
я был уверен, что погиб, темнота заполнила мой мозг, промелькнула последняя
мысль. Это было не только сожаление о том, что мало было сделано, но и то,
что некоторые вещи я бы мог делать и немного чаще.
Я не мог быть без сознания больше нескольких секунд. Рот был полон
грязи, я выплюнул ее и огляделся.
Я плавал в полужидком море грязи и воды, из которого вырывались большие
пузыри и тут же лопались. Они источали зловоние. Дистрофического вида камыш
и водяные растения росли по берегам.
-- Жив! -- заорал я. -- Я жив!
Шлепнувшись на сиропообразную поверхность, я распределил удар по всей
поверхности спины. Боль пульсировала кое-где, но, вероятно, ничего не было
сломано.
-- Похоже, что там очень гадко, -- сказала Анжела, паря в нескольких
футах над моей головой.
-- Именно так гадко, как это выглядит оттуда, и если ты не возражаешь,
мне хотелось бы выбраться отсюда. Не могла бы ты спуститься, чтобы я смог
ухватиться за твои лодыжки, что позволит тебе выдернуть меня?
Гнилое болото с громким хлюпаньем вцепилось в меня, чтобы удержать, и,
посопротивлявшись, отпустило. Я болтался на лодыжках своей любимой, пока мы
дрейфовали над явно бесконечным болотом, которое терялось в тумане.
-- Смотри туда, направо! -- закричал я. -- Как будто канал с проточной
водой. Мне кажется, не мешало бы отмыться.
-- Поскольку я уже намучилась с тобой, не могу не согласиться.
Течение было слабым, но все же было, насколько я мог судить по
проплывавшему мимо стволу дерева. Посреди ленивого потока был золотистый
песчаный островок, как будто специально для нас приготовленный. Я спрыгнул,
как только Анжела спустилась, она не успела еще приземлиться, как я уже
разделся и соскребал с себя грязь, стоя в воде. Вынырнув, отплевываясь, я
увидел, что она сняла свой душный комбинезон и расчесывала свои длинные
локоны, которые в данный момент оказались белокурыми. Это было прелестно, я
настроился на романтический лад, но вдруг жгучая боль пронзила мой копчик, и
я катапультировался из воды, визжа, как собака, которой в дверях прищемили
хвост. Привлекательная и женственная Анжела оставалась Анжелой, расческу
моментально сменил пистолет, и в тот самый момент, когда я коснулся песка,
прогремел единственный и точный выстрел.